Теплый Стан

[Antah]

ТЕПЛЫЙ СТАН, местность на юго-западе Москвы, в пределах Теплостанской возвышенности, между современным Ленинским проспектом, Профсоюзной улицей и Московской кольцевой автодорогой. Соседствует на востоке с Узким и Ясеневом. С 1960 - Теплый Стан в черте Москвы. С 1972 застраивается жилыми домами.

Энциклопедия Москва, 1980

Представьте, больше решительно нечего сказать. Было подмосковное Троицкое в юности Тютчева. Было, вероятно, и в детстве. Но каким образом появилось в его семье, когда и почему исчезло, об этом семейный архив не говорит ничего.— Вы имеете в виду Троицкое — Теплый Стан? — Вот именно. Только и здесь своя загадка — путаница названий: село, деревня, Троицкое, Теплый Стан.

Значит, непрочитанная страница в жизни поэта, к тому же глава в истории уголка новой Москвы — кому, как не К. В. Пигареву, известному литературоведу, прямому потомку Ф. И. Тютчева, бессменному директору мемориального музея-усадьбы Мураново, знать об этом. Проложить новую борозду в исторической науке трудно, вдвойне трудно, когда речь идет об известных лицах, всеми любимых именах. Правда, имя Тютчева появилось для меня совершенно случайно. Сначала все дело было в думном дьяке Автономе Иванове.

... Последний год правления царевны Софьи, властной и крутой нравом старшей сестры Петра. Неудача Крымских походов и отчаянная попытка организовать еще один, новый поход, на этот раз с участием малороссийских войск. Посольство направленного к гетману Мазепе Федора Шакловитого должно обеспечить необходимый союз. После казни возглавлявшего стрельцов князя Хованского Шакловитый не только занял его место — он доверенный советник правительницы по внешнеполитическим делам, главная опора царевны в мечтах о самодержавной власти. Там, где Софья еще может колебаться, Шакловитый не признает никаких препон: правительница должна стать монархиней, ненавистные Нарышкины должны быть уничтожены.

Федор Шакловитый не умеет ждать ни в придворных интригах, ни в плате, которую собирается получить за свое усердие. Назначенный на место Хованского, он немедленно, в том же 1687 году, приобретает среди других материальных наград теплостанские земли. Но попытка Федора поднять стрельцов против Нарышкиных, на что делает последнюю свою ставку правительница, оказывается безуспешной. Знаменитое Дело Шакловитого заканчивается смертной казнью излишне ретивого сторонника теперь уже опальной царевны. Теплостанская земля переходит во владение Автонома Иванова, одного из тех старших дьяков, которые подписали отрешение правительницы от власти. Риск не слишком большой, но сторицей себя окупивший. В качестве вотчинника Автоном заканчивает строительство Троицкой церкви, начатой еще предшественниками Шакловитого ≈ Стрешневыми. Тем самым деревня превращается в село.

Стояла церковь возле вотчинникова двора, образуя вместе с ним и избами дворовых село Троицкое, окруженное с трех сторон деревнями с подобными же названиями: Починок Теплого Стана, или Кузнецы, — на вершине крутого Кузнецкого оврага, Нижний Теплый Стан, отнесенный к соседнему селу Новгородскому, Усково тож (современному Узкому. —Н. М.), и Верхний Теплый Стан — на краю Неракова оврага. В прошлом были это поселки ордынцев, иначе числяков, или делюев, — московских тяглых людей, обслуживавших послов Золотой орды. Здесь же послы непременно останавливались перед въездом в Москву или по выезде из нее.

Конечно, настоящих гор не было. О Теплостанской возвышенности вспоминают разве географические словари. Большинству же москвичей сегодня невдомек, что составила эта возвышенность самую высокую точку нашего города, что ее северным отрогом стали Воробьевы —Ленинские горы, а другим отрогом Татаровские высоты, где в районе Крылатского сто лет назад добывался песчаник для облицовки набережных и тротуаров столицы. Рассеченная множеством оврагов и балок, звенела она именами забытых в наши дни речушек. Да и как их считать речками — впадающую в Пахру Битцу, которая всего-то один километр тянется по Москве, почти полностью скрытую в трубе Чертановку или даже Городню, наполнившую своими водами ожерелье прудов — Нижний и Верхний Царицынские и Борисовский. Другое дело начинающаяся в Воронцовском парке все еще тенистая Раменка, которая через каскад шести прудов парка приходит к другим двум живописным прудам своей поймы. К тому же есть у нее веселый приток Очаковка с собственным притоком Самородинкой. От былых густых лесов остались здесь в долинах и балочках редкие сосны, в междуречьях дубы, липы, березы.

Ценилась в Подмосковье теплостанская земля особенно высоко. Одно из наиболее ранних известных нам ее упоминаний — духовная грамота Ивана Калиты. Называют Теплые Станы в своих завещаниях и. другие московские князья. Но обезлюдевшие и выгоревшие в Смутное время, они переходят в 1628 году к московскому служилому дворянину Максиму Федоровичу Стрешневу как пустошь Возцы, Теплые Станы тож — награда за участие в освобождении Москвы от полков королевича Владислава. Часть земель Стрешневу удалось переписать в вотчину, иначе говоря, в наследственное владение, часть — собственно Верхние Теплые Станы — оказалась со временем во владении Ф. Л. Шакловитого, затем Автонома Иванова. Вот отсюда дорога вела — и это самое невероятное! — прямо к Ф. И. Тютчеву. Почти прямо.

Богатства Автонома Иванова, поразившие воображение автора биографической заметки в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, рассеялись едва ли не так же быстро, как появились. Верхний Теплый Стан вместе со двором на Ваганькове унаследовал сын Николай, женатый на Анне Ивановне Тютчевой. Николай Автономович рано умер, вдова поспешила снова выйти замуж, разделив ивановское наследство с пятью дочерьми. Владелицей Верхнего Теплого Стана стала Дарья Николаевна Салтыкова — пресловутая Салтычиха. Вдова в двадцать пять лет, она к тридцати двум годам сумела буквально вогнать в гроб 139 из 600 принадлежавших ей крепостных. Деревни Д. Н. Салтыковой были и в Вологодской, и в Костромской губерниях, но всем своим владениям она предпочитала вотчинников двор в селе Троицком. Главными ее жертвами стали крестьяне Верхнего Теплого Стана. Это их безымянные могилы, наспех выкопанные, еще поспешнее зарытые, и окружили старую Троицкую церковь.

Возмущавшая современников и историков снисходительность властей — семь лет была Салтычиха полновластной хозяйкой своих душ, шесть лет последующих находилась под следствием — имела совершенно особые причины. Первые годы вдовства Дарьи — последние годы правления Елизаветы Петровны. Усиливающаяся болезнь императрицы пророчит скорую смену правительства. Около престола есть объявленный наследник — будущий Петр III, но ни для кого не секрет, что Елизавета Петровна не желает его видеть, всерьез подумывает о высылке его супруги — будущей Екатерины II. Ходят слухи о передаче власти малолетнему сыну незадачливой четы Павлу Петровичу при регентстве последнего фаворита императрицы И. И. Шувалова. Верно и то, что по приказу императрицы в Петербург тайно привозили находившегося почти от рождения в одиночном заключении императора Иоанна Антоновича — даже он оказался в числе возможных кандидатов на престол, а пришедшая затем к власти Екатерина II допускала возможность своего брака с полупомешанным человеком.

Но ветвь старшего брата Петра, внуком которого был Иоанн Антонович, — это и ветвь Салтыковых, в семью которых вошла Дарья Иванова. В подобной ситуации связи ее сестер — Марфы, вышедшей замуж за полковника В. И. Измайлова, Феодоры, жены генерал-поручика А. С. Жукова, Аграфены, супруги действительного статского советника И. Н. Тютчева, или Татьяны Муравьевой бесконечно уступают значению салтыковской семьи.

Существовала у Дарьи и иная связь с потомками старшего брата Петра I. Родная ее тетка Аграфена Автономовна Иванова и царевна Прасковья Иоанновна были золовками — женами братьев Дмитриевых-Мамоновых Ивана Ильича-старшего и Ивана Ильича-младшего. Именно поэтому следствие по делу Салтычихи Екатерина II начнет, только полностью перехватив власть, а разрешит довести до конца лишь после убийства Иоанна Антоновича. Со смертью императора-арестанта суровость суда над Салтычихой приобретала смысл и как прямая угроза связанной с престолом семье, и как свидетельство человеколюбивых начинаний нового правления в духе принципов французских просветителей, с которыми так упорно заигрывала Екатерина II.

Первоначальный смертный приговор императрица заменила пожизненным одиночным заключением. Перед тем как отвезти Салтычиху в приготовленную для нее особую подземную тюрьму под сводами церкви в московском Ивановском монастыре (нынешняя улица И. Е. Забелина), преступницу поставили на один час на эшафот с надписью на груди: Мучительница и душегубица. Отныне Дарья Салтыкова-Иванова лишалась всего своего состояния, дворянства, самого права называться фамилией отца или мужа и даже считаться женщиной.

В 1778 году Салтычиху перевели в застенок, пристроенный к монастырской церкви и имевший закрывавшееся снаружи зеленой занавеской окно, через которое желающие могли смотреть на преступницу. Москвичи часто распевали здесь специально сочиненную песенку:

Салтычиха, Балтычиха,
И Высоцкая дьячиха;
Власьевна, Герасимовна,
Дмитревна, Васильевна,
Савишна≈давишня барышня!

А у нас пироги
Горячи, горячи,
С рыбкой, с вязичкой,
С говядиной, с яичком.
Пожалуйте, у нас для вас
В самый раз!

В нашей лавке
Атлас, канифас,
Ситцы, полуситцы,
Шпильки, булавки,
Чирьи, бородавки...

Салтычиха просидела в своем застенке 22 года. Она умерла в 1801 году и похоронена в Донском монастыре вместе с членами семьи Салтыковых. Застенок же ее вместе с церковью был разобран в 1860 году.

... Это могло быть простым совпадением, могло быть и свидетельством того, что Тютчевы издавна располагались на теплостанских землях. Во всяком случае, в самом начале 1750-х годов Салтычиха обращает благосклонное внимание на своего соседа секунд-майора Николая Андреева — сына Тютчева. Воспылав к нему любовною страстию, как писал в жалобе на имя властей незадачливый майор, Дарья Салтыкова решила сначала избавиться от его молодой жены Пелагеи Денисовны Панютиной. Но, не встретив взаимности со стороны Тютчева, перенесла и на него свою ненависть. Над молодоженами нависла смертельная опасность. Не доверяя вмешательству властей, Тютчевы бежали из родных мест, ночью, лесными тропами, обманув выставленных Салтычихой вокруг их деревни соглядатаев. Дорога беглецов лежала на Брянщину, в поместье Овстуг, где спустя полвека и родился Ф. И. Тютчев. А между тем их фамилия продолжала вновь и вновь возникать в связанных с Теплым Станом документах.

Тютчевы кашинские, иначе — во многих поколениях служившие по дворянскому списку города Кашина. К ним относится бежавший на Брянщину секунд-майор. Среди его прямых предков рейтар времен царя Алексея Михайловича, сыновья рейтара — стольник Тимофей и стряпчий Даниил, участники Крымских походов, продолжавшие службу и при Петре I, дед секунд-майора Андрей Данилович, уволенный при Екатерине I от военной службы с назначением в Военную коллегию и к полицейским делам. Были также причастны к теплостанским землям и Тютчевы брянские, куда менее заметные по служебным успехам. В ходе следствия по делу Салтычихи над двумя ее малолетними сыновьями устанавливается родственная опека. При первой же возможности опекуны пускают в продажу за долги Троицкое и Верхний Теплый Стан и сами выступают покупателями. Владельцем салтычихиных земель становится муж ее сестры Иван Никифорович — из Тютчевых брянских.

На портрете кисти Ф. С. Рокотова трудно угадать преуспевающего чиновника, ловкого дельца — щегольской, светлого бархата кафтан, золотое шитье, кружевное жабо и равнодушное, туповатое лицо. И. Н. Тютчев почетный опекун Московского воспитательного дома, действительный статский советник и рачительный хозяин благоприобретенного поместья. Он успевает и перестроить вотчинников дом, и разбить регулярный с копаными прудами парк, остатки которого угадываются и в наши дни, и собрать в Троицком множество гостей, среди которых появляется и несколько литераторов, связанных с Тютчевыми родством.

Дворянин-философ — под этим псевдонимом современники знали двоюродного брата Салтычихи Федора Дмитриева-Мамонова.

Писательские интересы Ф. И. Дмитриева-Мамонова очень разнообразны, а трудолюбию его может позавидовать иной профессиональный литератор. Он выступает в роли переводчика Любви Псиши и Купидона Лафонтена, появившейся в печати в 1769 году, и в роли поэта — с поэмой в семи песнях Любовь (1770). Ему принадлежит своеобразная по форме Эпистола генерала к его подчиненным, или Генерал в поле со своим войском и оригинальный исторический труд Слава России, или Собрание медалей дел Петра Великого и пр., снабженный многочисленными воспроизведениями образцов медальерного искусства.

С Троицким связана юность и известного баснописца В. В. Измайлова, обратившегося к литературе, правда, уже по выходе в отставку с военной службы в чине премьер-майора. Издатель журналов Патриот, Вестник Европы, Европейский музеум, приходился Измайлов родным племянником и тогдашней хозяйке Троицкого, и Салтычихе. Еще один причастный к литературе потомок дьяка Автонома Иванова! И почем знать, не теплостанскими ли впечатлениями был навеян нашумевший в конце XVIII века роман Измайлова Евгений, или Пагубные следствия дурного воспитания и сообщества?

Герой романа, Евгений Негодяев, сын уездного дворянина, бывшего подьячего, сумевшего сколотить на службе немалое состояние. Живя в благоприобретенной деревеньке, Негодяев-старший казалось, жил для услуг рода христианского: кладовая и бумажник его были отверзты для каждого неимущего, который только давал хороший заклад и хорошие проценты. Он был также весьма богобоязлив и, не сотворив крестного знамени, не выпивал ни одной рюмки водки и не писал ни одной челобитной. А чего стоит вереница воспитателей Евгения — злая пародия на царившие во времена Екатерины II нравы. Здесь и гувернер из числа беглых французских каторжников, который, в конце концов, исчезает из дома хозяев вместе с их горничной и шкатулкой с фамильными драгоценностями, и бывший парикмахер, и учитель русского языка из безместных студентов, оставивших семинарию. В окружении приехавшего в Петербург Евгения оказывается, между прочим, прототип грибоедовского Молчалина — Подлянков-старший. И если роман Измайлова был достаточно сдержанно встречен критикой тех лет, то виной тому господствовавшие вкусы, которые отдавали предпочтение сентиментальным произведениям перед острой сатирической зарисовкой.

Ко времени появления Евгения в печати в 1790-х годах Верхний Стан еще раз сменяет хозяев. На этот раз ими оказались Тютчевы кашинские, мало того, сам некогда бежавший от любовной страсти Салтычихи секунд-майор. Владения Тютчевых настолько значительны по числу принадлежащих им душ, что в 1812 году вдова секунд-майора снаряжает от Теплых Станов четырех ополченцев. К тому времени внуку Пелагеи Денисовны Тютчевой-Панютиной, будущему поэту, было девять лет. Родители поэта≈сын Пелагеи Денисовны, гвардии поручик Иван Николаевич, с женой Екатериной Львовной, урожденной Толстой, жили в старом родовом гнезде Овстуге.

Овстуг... Место рождения поэта, память детства, первые, самые яркие впечатления и все же, по его собственным словам, места немилые, хоть и родные. Душевная привязанность к ним так и не пришла. Другое дело — Москва и Подмосковье.

Ах, нет, не здесь, не этот край безлюдный
Был для души моей родимым краем ≈
Не здесь расцвел, не здесь был величаем
Великий праздник молодости чудной...

Зимы проходили в Москве, в великолепной городской усадьбе в Армянском переулке (╧ 11), которую историки склонны связать с именем прославленного московского зодчего М. Ф. Казакова. С началом серьезных занятий, появлением в доме университетских учителей не было смысла оставлять старую столицу и летом. Опустевшее после смерти бабки Троицкое лежало всего в двенадцати верстах от Калужской заставы — первая почтовая станция по Старой Каширской дороге, памятная москвичам только что пережитым бегством Наполеона. В Теплых Станах менял он лошадей, отсюда бросил последний взгляд на не покорившуюся ему Москву. История далекая и история близкая, отделенная всего несколькими годами.

В 1816 году тринадцатилетний Тютчев становится вольнослушателем Московского университета, спустя два года сотрудником — членом Общества любителей российской словесности. Высокая литературная одаренность подростка ни у кого из современников не вызывала сомнений. В трудах общества будет опубликовано и первое увидевшее свет его произведение — Послание Горация к Меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду. Литературные увлечения были во многом связаны с домашним учителем поэта С. Е. Раичем (Амфитеатровым), который провел с ним семь долгих лет, и собиравшимся вокруг Раича кружком молодежи.

С каким удовольствием, — напишет Раич, — вспоминаю я о тех сладостных часах, когда, бывало, весною и летом, живя в подмосковной, мы вдвоем с Ф[едором] И[вановичем] выходили из дому, запасались Горацием, Вергилием или кем-нибудь из отечественных писателей и, усевшись в роще, на холмике, углублялись в чтение и утопали в чистых наслаждениях красотами гениальных произведений Поэзии. Но Раича увлекала не просто литература. Сам он состоял членом образовавшегося в Москве студенческого кружка декабристского толка — так называемого Общества громкого смеха. Руководивший кружком Федор Шаховской, один из основателей Союза благоденствия, дал подписать участникам общества устав декабристского Союза — причина, по которой Раич привлекался по делу декабристов.

О часах, проведенных в Верхнем Теплом Стане, могут многое рассказать и Д. П. Ознобишин, поэт, чьи стихи станут появляться на страницах Отечественных записок и издаваемого им самим альманаха Северная лира, и будущий издатель другого альманаха — Мнемозина, друг Кюхельбекера и Грибоедова В. Ф. Одоевский. Известный музыковед, сотрудничавший в Вестнике Европы, он одним из первых занялся изучением и популяризацией древнерусской музыки. Постоянные гости тютчевской подмосковной будущие литераторы С. П. Шевырев и Н. В. Путяга. Через Путяту Тютчев со временем оказался связанным с Мурановом: сын поэта женился на дочери его старого друга, владевшего этим поместьем.

Поэтические имена — среди них самым ярким было, конечно, имя В. А. Жуковского. Прославленный поэт проводит вместе с царским двором зиму 1817/18 года в Москве, живет в стенах кремлевского Чудова монастыря, в уютной келье, темной и смиренной, как отзовется о ней Тютчев. Трагически переживавший недавнее замужество любимой женщины, с которой столько лет были связаны все его мечты, Жуковский особенно охотно откликается на приглашения старых друзей, и среди них отца Тютчева. Встречи с Жуковским в доме на Армянском переулке, в Троицком, в Кремле — вехи в жизни молодого поэта. Тютчев вернется к ним памятью спустя несколько десятков лет, пытаясь возродить некогда волновавшие его чувства:

Между двумя и тремя часами... я был в Кремле. Это — единственное в мире зрелище... То, что древние называли гением места, — он реет над этим величественным нагромождением разнообразнейших живописнейших предметов. Нечто мощное и невозмутимое разлито над этим городом.

Историей увлекались в студенческие годы Тютчева все. Ее словно открывали заново как науку о человеке и народе. Кто не зачитывался Историей государства Российского Н. М. Карамзина! Для Тютчева увлечение было тем более сильным, что общность взглядов сблизила его в университете с будущим выдающимся нашим историком М. П. Погодиным. К тому же Погодин проводил лето неподалеку от Троицкого и охотно навещал приятеля. В 1819 году Тютчев стал студентом университета. О занятиях друзей говорят записи погодинского дневника: Ходил в деревню к Тютчеву, разговаривал с ним о немецкой, русской, французской литературе... О Лессинге, Шиллере, Паскале, Руссо.

В дни восстания в Москве Семеновского полка в дневнике Погодина появляется другая связанная с поэтом запись: Говорил с Загряжским, Ждановским, Кандорским. Троицким о семеновцах; с Тютчевым о молодом Пушкине, об оде его Вольность. К этой увлекшей обоих студентов пушкинской оде Тютчев обратил строки:

Огнем свободы пламенея
И заглушая звук цепей,
Проснулся в лире дух Алцея —
И рабства пыль слетела с ней.

В университетских стенах Тютчев остается два года. В 1821 году он блестяще заканчивает курс и почти сразу уезжает на дипломатическую службу. В Россию поэт вернется спустя двадцать с лишним лет. За это время его семья расстанется с Троицким и Верхним Теплым Станом. Единственный сохранившийся след их хозяйственной деятельности — произведенная в 1823 году переделка Троицкой церкви. Но воспоминания о теплостанских местах навсегда свяжутся для поэта с великим праздником молодости чудной, как останется с ним связана и дружба с Погодиным, которому уже на склоне своих лет Тютчев напишет:

Стихов моих вот список безобразный —
Не заглянув в него, дарю им вас,
Не мог склонить своей я лени праздной,
Чтобы она хоть вскользь им занялась,
В наш век стихи живут два-три мгновенья,
Родились утром, к вечеру умрут...
Так что ж тут хлопотать? Рука забвенья
Исправит все чрез несколько минут.

К тому времени многое изменилось в Верхнем Теплом Стане. Был здесь по-прежнему помнивший Наполеона постоялый двор, две лавки и два трактира, а в двадцати трех крестьянских дворах шестьдесят пять душ мужеска и шестьдесят одна женска полу, как гласила перепись. В Троицком и вовсе жил в трех дворах причт местной церкви и числилась одна летняя дача ≈ остатки поместья, успевшего не один раз сменить владельцев. Была здесь после Тютчевых хозяйкой Воейкова, позже племянница Грибоедова — А. С. Устинова. Еще один отзвук, и притом любопытный, литературных связей!

Немало историков литературы высказалось за то, что прототипом Софьи в Горе от ума стала двоюродная сестра драматурга, со временем вышедшая замуж за Сергея Александровича Римского-Корсакова. О нем и его старшем брате Григории вспоминает в своем монологе Репетилов: Левон и Боренька — чудесные ребята. Кстати, оба брата были причастны к событиям в Семеновском полку и связаны с декабристами. Дочь Римских-Корсаковых Анастасия Сергеевна с мужем Устиновым и стала владелицей теплостанских земель. При ней в Троицком постоянно бывали и ее брат, выведенный в Войне и мире Толстого под именем Егорушки Корсунского, и муж тетки, композитор А. А. Алябьев. Только и на этом не кончалась история Теплых Станов.

Заслуживает внимания деревня Починок Теплого Стана, или Кузнецы. Ее в начале XVII столетия получил стольник Тимофей Васильевич Измайлов, человек непростой судьбы, немало сделавший для Москвы. Теплостанская земля послужила ему наградой за то, что вместе с братом Артемием привел к Москве в 1611 году из Владимира отряды ополчения. В указе так и говорилось:

За многие его службы, за раны, за нахождение в полону и за смерть брата ево. Позже заседал Тимофей Измайлов на Казенном дворе у Большой казны — ведал финансовыми делами Московского государства, состоял воеводой Москвы у Яузских ворот в 1633 году, а годом позже был сослан со всем семейством в Казань за вину брата Артемия. Вместе с боярином Михайлой Шейным признали Артемия виновным в неудачной осаде Смоленска и заключении постыдного по условиям мира с польским королем Владиславом. Лишился при этом воевода и теплостанских земель: они послужили наградой очередным, и теперь уже многочисленным, владельцам.

Лишь спустя сто лет Починок Теплого Стана снова оказался в руках одного владельца. Им стал генерал-губернатор Москвы Вельяминов-Зернов. Деревенька и дальше будет переходить из рук в руки, пока в 1777 году ее не приобретет один из самых знаменитых в Москве врачей доктор медицины Петр Федорович Аш. Для москвичей к тому же его имя было связано с историей загадочной княжны Таракановой.

Около тридцати лет отец фон Аша исполнял обязанности главного почт-директора государства. На него возлагалась перлюстрация корреспонденции всех подозрительных, с точки зрения тайного сыска или самого фон Аша, лиц. Так было при Петре I и всех его преемниках вплоть до Екатерины II. Но почт-директор имел и другие совершенно секретные поручения.

В свое время Петр направил его в Курляндию ко двору ставшей герцогиней Курляндской Анны Иоанновны. Анна Иоанновна через считанные недели после заключения брака овдовела, рвалась обратно в Россию. Курляндские бароны, в свою очередь, стремились избавиться от ее присутствия, которое было совершенно необходимо Петру для сохранения влияния на курляндские дела. Ашу поручалось следить и за поведением местных баронов, и за поступками герцогини, придавая им нужный для Русского государства характер. Аш не только угодил Петру — он сумел войти в доверие и к Анне Иоанновне. Ему одному она поручила сохранение секрета рождения ее сына от Иоганна Бирона и необходимых незаконному ребенку средств. Старик Аш утверждал, что ребенком этим был И. И. Шувалов, основатель Московского университета, покровитель Ломоносова.

В своем предсмертном секретном письме Шувалову Ф. К. Аш писал:

Глубокая старость моя, как мне уже от роду 85 лет, и здравие мое, от времени до времени ослабевающее, отнимают у меня надежду дожить до того радостного дня, когда ваше императорское величество, по счастливом возвращении в государство ваше с помощью всемогущего бога, вступите на всероссийский императорский престол, к несказанной радости всех ваших верных подданных... Удовольствие большое имел я в том, что, служа предкам вашим 58 лет, служил я также в бозе почивающей матушке вашей, блаженной и вечной славы достойной государыне императрице Анне Иоанновне, еще в бытность ее в Митаве, — честь, которую имели только несколько ее подданных.

По преемственной линии в правлении Всероссийской империи от государя и царя Иоанна Алексеевича, по неимению от него наследников, всевышний творец назначил ваше высочество к принятию всероссийской императорской короны, чего искренно желают все ваши верноподданные, которые только известны о высокой особе вашей.

Для восшествия вашего высочества на императорский престол потребно будет освободить дворец от обретающихся в нем императрицы и их высочеств...

К сей важной и секретнейшей экспедиции вашему высочеству потребно таких подданных ваших верных и надежных, которые справедливые причины имеют быть недовольны нынешним правлением; в числе таких многих известных мне персон находится и сын мой старший Федор, писатель сего списанного мною концепта, и который сие вашему высочеству в собственные руки вручить честь иметь будет. Будучи два года первым полковником во всей регулярной армии, он в 1766 году был отставлен от воинской службы с чином бригадира и пенсиею. В то время ему было только 39 лет, и при добром здравии он был еще в состоянии нести полевые службы, к чему по инклинации его охоту имел. Ежели ваше высочество к исправлению помянутой комиссии его удостоить соблаговолите, то я ему сим даю к сей секретной экспедиции мое родительское благословение. Я приказал ему под клятвою никому не говорить об этом письме, хотя брату родному. При всем том я уверен, что все мои сыновья и зять мой, за шталмейстера правящий генерал-майор Ребиндер, ваше высочество за настоящего государя нашего с истинным глубочайшим респектом почитают...

В свою очередь, так называемая княжна Тараканова многими европейскими правительствами признавалась дочерью И. И. Шувалова и императрицы Елизаветы Петровны, что делало ее права на престол если и недостаточно реальными, то, по крайней мере, относительно правдоподобными. Недаром судьба Таракановой была одной из наиболее тщательно оберегаемых тайн русского императорского дома.

Четыре с половиной года письмо ждало своего адресата. Аша-старшего не стало почти сразу после его написания, Аш-младший не располагал ни средствами, ни возможностями, чтобы пуститься разыскивать по Европе путешествовавшего Шувалова. Оставалось ожидание, тем более нетерпеливое, что раз за разом возникали и проходили благоприятные для дворцового переворота ситуации: пугачевское восстание, турецкая кампания...

Аш-младший доставляет Шувалову письмо через месяц после его возвращения в Петербург. И былой фаворит Елизаветы Петровны принимает мгновенное решение: он должен выдать преданного человека, чтобы этой ценой завоевать доверие подозрительно относившейся к нему Екатерины II. Шувалов находит милостивые и достаточно значимые слова, чтобы убедить своего гостя остаться ждать, и тайком, с заднего крыльца, уезжает во дворец.

Екатерина хочет до конца разобраться в действительных мыслях и намерениях собеседника. Поэтому пусть Шувалов сам возьмет ее рескрипт, сам отвезет своего посетителя в дом генерал-прокурора и сдаст его вместе с предписанием о допросе и аресте. Шувалову предстоит не только доказать свою добрую волю, но еще и до конца скомпрометировать себя в глазах окружающих: нет сомнения, что скрыть подобное предательство не удастся. И тем не менее Шувалов соглашается на все и сам привозит Аша для заключения в тюрьму и последующего следствия, к которому оказываются привлеченными и все остальные сыновья бывшего почт-директора.

И наконец, вспомним о деревне Нижние Теплые Станы. В отличие от Верхних они находились во владении Стрешневых вплоть до тридцатых годов XVIII века. И здесь приходится внести поправку в сведения, известные до последнего времени историкам. Считалось, что эти земли в 1719 году перешли к Борису Васильевичу Голицыну в качестве приданого его жены Е. И. Стрешневой. В действительности в 1719 году Б. В. Голицыну было всего четырнадцать лет. Нижние Теплые Станы Е. И. Стрешнева-Голицына унаследовала десятью годами позже от своего отца.

Один из видных деятелей русского военно-морского флота, Б. В. Голицын получил при Елизавете Петровне чин вице-адмирала, но при Петре III был уволен в отставку с чином адмирала и умер в 1768 году. Из многочисленных его сыновей ему наследовал в части Нижних Теплых Станов генерал-майор Алексей Борисович, а затем внук — Егор Алексеевич, умерший холостым. Кстати, в ополчении 1812 года были представлены Егором Голицыным одиннадцать ополченцев в полном обмундировании и вооружении. После смерти Егора теплостанские земли перешли к его старшей сестре Марье, жене известного государственного деятеля и дипломата П. А. Толстого. Эта смена совпала с событиями Отечественной войны. П. А. Толстой — один из начальников народного ополчения, командир резервной армии в 1813—1814 годах, при Николае I становится начальником военных поселений и председателем департамента военных дел. Не меньшую известность ему принесла его дипломатическая служба в течение 1807—1808 годов в Париже, когда он тщетно пытался раскрыть перед Александром I действительные замыслы Наполеона в отношении России.

Среди множества детей П. А. Толстого был и тесно связанный с Н. В. Гоголем сын Александр — Ерема, по московскому прозвищу. В доме Еремы на Никитском (Суворовском) бульваре (╧ 7а) Гоголь провел четыре последних года своей жизни. Там он встречался с А. Н. Островским, И. С. Тургеневым, М. С. Щепкиным, И. К. Айвазовским, С. Т. Аксаковым и его семьей, читал труппе Малого театра Ревизора. Там же писатель сжег вторую часть Мертвых душ и спустя девять дней скончался. Из дома на Никитском бульваре его тело было перенесено в церковь Московского университета.

После смерти отца Нижние Теплые Станы перешли к младшему брату Еремы — генерал-майору Владимиру Петровичу Толстому, который владел ими больше тридцати лет, с 1844 до 1875 года. Барского дома здесь не было, зато деревня славилась удивительными по красоте вишневыми садами. Смотреть на цветение их собиралась чуть ли не вся Москва. Весенним и летним временем нередко навещала брата и С. П. Апраксина, с которой Гоголя связывала давнишняя дружба. Существует легенда, что вместе с ней здесь довелось бывать и самому писателю.

Позднейшая история Теплых Станов не отмечена никакими сколько-нибудь знаменательными событиями. Появление железных дорог лишило их былого значения почтовой станции. Число народу в деревнях постепенно убывало. Если перед смертью В. П. Толстого в них насчитывалось семьдесят четыре двора, то спустя десять лет, по данным переписи, Нижние Теплые Станы имели всего одиннадцать дворов с двадцатью семью душами мужского и тридцатью пятью женского пола. В Верхних Теплых Станах насчитывалось двадцать три двора и в них сто двадцать шесть жителей. В селе же Троицком и вовсе крестьян не было. Жили в нем двадцать человек священнослужителей и членов их семей, ютившиеся в трех дворах. Зато тут же имелись две лавки, два трактира и постоялый двор — память о былом оживленном тракте. К началу девяностых годов прошлого столетия население всех Теплых Станов не превышало двухсот человек. Никаких промышленных предприятий ни в самих деревнях, ни поблизости от них не появилось.

В 1907 году Теплые Станы, а точнее, Троицкая церковь становится предметом специального изучения историков русского искусства Ф. Ф. Горностаева и Н. В. Никитина. Акты комиссии предписывают восстановить утраченный бирюзовый фон на пятиярусном иконостасе. Иконы из него передаются для реставрации иконописцу П. М. Соколову, в отношении которого сохранился даже адрес квартиры и мастерской, — Рогожская часть, дом ╧ 30, по улице Хиве. Но едва ли не самым интересным открытием искусствоведов был факт, что царские двери Троицкой церкви, сооруженные родителями Тютчева, представляли то ли повторение, то ли прямую копию царских врат Казанского собора в Петербурге, расписанных В. Л. Боровиковским. Не исключено, что Тютчевы и сами обратились с заказом к прославленному русскому живописцу — любопытная подробность в хронике семьи поэта, а может быть, и в творчестве Боровиковского.

Мы сказали сейчас, что Тютчев — один из самых замечательных русских поэтов, — напишет И. С. Тургенев в своей статье Несколько слов о стихотворениях Ф. И. Тютчева, — мы скажем более: в наших глазах, как оно ни обидно для современников, Ф. И. Тютчев, принадлежащий к поколению предыдущему, стоит решительно выше всех своих собратий по Аполлону... В нем нет других элементов, кроме элементов чисто лирических... Чувство природы в нем необыкновенно тонко, живо и верно... И как знать, в какой мере этими особенностями своего дарования поэт обязан годам, проведенным в тихой и живописной подмосковной деревне, уступившей место кварталам Теплого Стана.

Теплые Станы немало значили и для историка М. П. Погодина, еще только начинавшего определять круг своих научных интересов, который всегда отличался исключительной широтой. Не здесь ли зарождается его интерес к загадке княжны Таракановой, тем более что, согласно одному из московских преданий, братья погибшего в заключении Федора Аша сумели укрыть от следствия часть документов и переписки их отца. Эта часть с успехом могла оказаться в Теплом Стане. А главное — здесь же, бок о бок с Троицким, находились владения других участников этой запутанной придворной драмы, в частности Коньково — владение семьи Орловых.

Цитируется по книге Н. М. Молева: "Древняя быль московских кварталов.-М.: Моск. рабочий, 1982

[Лучина Валентина]

Очуметь! Это сам писал? ТАкое количество буковок?!

_________________
Любовь к Родине начинается с семьи. Ф. Бэкон.

[Anna5]

Я замучилась читать ,но очень интересно,поэтому дочитала до конца.

[Саша-Sandra]

прочитаю - заинтересовало - решила распечатать - аж 8 листов получилось.....

[Lalik]

Добавлю про Салтычиху.

Дарья Николаевна Салтыкова ("Салтычиха"), 1730—1801 Российская помещица, вошедшая в историю как изощренная садистка и убийца 139 подвластных ей крепостных крестьян, в основном женщин и девочек.

По сей день ее имя вызывает ужас, отвращение... и неодолимый интерес. Ведь до сих пор историки с психологами не могут понять, что же заставило представительницу слабого пола превратиться в столь кровожадного монстра.

Всю свою злобу Дарья Салтыкова вымещала на крепостных, особенно на молодых девушках. Находя любые предлоги, недовольная помещица собственными руками избивала их палками, прикладывала к телу раскалённый утюг, выплёскивала на лица крестьянок кипяток, выгоняла их на мороз и заставляла часами стоять в проруби, по шею в ледяной воде. Особенное чувство жестокости вызывали у Салтычихи беременные женщины, которых кровожадная помещица пинала ногами в живот, отчего крестьянки теряли детей и сами умирали от кровопотери.

Дарья Николаевна Салтыкова (в девичестве Иванова), дочь приближённого к Петру I думного дьяка, состоявшего в родстве с Давыдовыми, Мусиными-Пушкиными, Строгановыми и Толстыми. Родилась в 1730 году в подмосковном селе Троицкое (ныне – посёлок завода Мосрентген, примыкающий к Москве в районе Тёплого Стана).

Тетка Салтыковой была замужем за генерал-поручиком Иваном Бибиковым, старшая сестра - за генерал-поручиком Афанасием Жуковым.

Бог весть каким образом отцу удалось выдать Дарью – дурнушку с несносным характером – замуж за столбового дворянина Глеба Салтыкова, происходившего из очень состоятельной семьи. Дарья родила ему двоих сыновей, а потом Салтыков умер.

В 26 лет Дарья стала самой богатой в Москве вдовой, владевшей имениями в нескольких российских губерниях. Детей по законам того времени у неё отобрали и определили на воспитание в гвардейский полк. Оставшись совсем одной, Салтыкова ударилась в религию и совершила немало паломничеств по святым местам, где щедро раздавала деньги "на церкву".

Случай в истории уникальный. Когда речь идет о маньяках-убийцах, то само собой разумеется, что в этих рассказах фигурирует только сильный пол. Особа же, известная под именем Салтычиха, убивала без всякой мотивации, с «особенной», как бы сейчас выразились, «жестокостью», просто так, из любви к этому делу, не уступая самым отъявленным монстрам рода человеческого. История ее кровавых деяний скорее напоминает криминальные хроники, хотя кое-какие крупицы личной жизни Салтычихи все-таки попали в анналы.

Со смертью мужа Салтычиха стала единоличной хозяйкой тысяч душ крепостных крестьян и огромных имений, которые находились, говоря языком современной географии, на юго-западной окраине Москвы. Постоянно барыня проживала на Сретенке, а к вящему «удовольствию» местных жителей отдыхать любила в поместье Троицком — красивейшем, благословенном месте Центральной России. Вот тут-то, среди этого благолепия, и разыгрывались основные акты душераздирающей трагедии.
Поначалу по окрестным деревням поползли слухи о лютой помещице, которая собственноручно забивает до смерти своих крепостных. Люди шептались о подробностях: бабы крестились, мужики крякали от удивления — о таких зверствах они еще не слыхивали.
Потом мимо потянулись телеги с подозрительным, едва прикрытым рогожей грузом. Сопровождающие не слишком таились от невольных свидетелей — дескать, везем трупы в полицейскую канцелярию на освидетельствование, умерла очередная девка, царство ей небесное, сбежала, дурочка, а по дороге-то и отдала Богу душу, теперь нужно все, как положено, зафиксировать. Но случайно сползшая рогожа открывала взору жуткий обезображенный труп — обваренная кожа, струпья вместо волос, колотые и резаные раны.
Утечка информации шла и из тайных сыскных контор. Сюда проникали смельчаки, вырвавшиеся из Салтычихиного ада, с них брали показания и… отправляли назад, под надзор помещицы. Власти предпочитали молчать, а по Москве уже вовсю судачили об убийце.
Между тем один из ее дворовых, который впоследствии и «сдал» свою барыню правосудию, справедливо потом заметил: «Когда б ей послабления не было, то она от таковых непорядков уняться могла».
Разоблачение Салтычихи началось с воцарением на престол великой государыни Екатерины II. Убийцу подвела крайняя ее невежественность и смекалистость двух крепостных. Помещица грамоте не разумела и, что называется, политической конъюнктуры нового правления не поняла, зато простые дворовые отлично учуяли ветер перемен. Савелий Мартынов и Ермолай Ильин (у последнего Салтычиха умертвила трех жен) бежали в столицу и подали императрице жалобу на злодейку.
Молодая государыня, стремившаяся установить в отдельно взятой стране гуманистический рай, прореагировала немедленно. Для Дарьи Николаевны словно гром среди ясного неба грянул, когда к ней приехали высокопоставленные чиновники и взяли помещицу под домашний арест. Но привыкшая к безнаказанности Салтычиха по недоумию решила, что ей снова все сойдет с рук. Она отрицала любые обвинения. Однако Екатерина лично взяла под контроль дело своей подданной. На запрос канцелярии о возможности подвергнуть непокорную пыткам в целях получения признания, государыня проявила поистине царское великодушие и приказала поначалу нечестивицу попробовать устыдить, для чего предписывалось определить в дом Салтычихи самого честного и знающего священника. Духовное лицо «работало» со злодейкой четыре месяца, потом с сожалением объявило, что «сия дама погрязла в грехе» и добиться от нее раскаяния невозможно.
17 мая 1764 года на Дарью Николаевну было наконец заведено уголовное дело. Два чиновника, отправившиеся на места преступлений — на Сретенку и в Троицкое — трудились около года, опрашивая сотни свидетелей. Многие местные крестьяне, запуганные чудовищем, соседи и знакомые предпочитали молчать, однако нашлись люди, рассказавшие правду о событиях, очевидцами которых они стали. Открывшаяся следствию картина леденила кровь количеством убитых и бесчеловечной жестокостью Салтычихи.
Делу дали законный ход: из тайников Сыскной полиции извлекли те самые показания, которые пылились там не один год. Признания беглых смельчаков, похороненные в полицейской канцелярии взятками Салтычихи, всплыли на поверхность и потопили многих чиновников-мздоимцев. Екатерина не жалела ни сил, ни денег, чтобы разоблачить убийцу и ее пособников, с чьего молчаливого согласия совершались дикие преступления.
Документы следствия ничего не сообщают о том, с чего начинала свою кровавую практику Салтычиха. В них лишь бесстрастно перечисляются доказанные случаи убийства. Специализировалась Дарья Николаевна в основном на женщинах — то ли силенок на мужиков не хватало, то ли до такой степени ненавидела свой пол.
Рискнем сделать предположение, которое может показаться на первый взгляд странным. Серийные убийцы-маньяки, как известно, совершают преступления на сексуальной почве. Возможно, в действиях кровожадной дамы также присутствовала сексуальная подоплека. Обычно стих на Салтычиху находил тогда, когда девка мыла пол. Это незатейливое действие приводило барыню в состояние крайнего возбуждения. Она набрасывалась на жертву и принималась колотить ее поленом, скалкой, раскаленным утюгом, словом, всем, что попадалось под руку. Затем несчастную передавали в руки подельников Салтычихи. Гайдук сек девку на дворе, а Дарья Николаевна бегала от одного окна к другому и кричала: «Бейте до смерти, бейте сильнее!» После истязаний жертву снова заставляли мыть полы, чего обычно обессилевшие девки делать были не в состоянии.
Часто садистка прибегала к особо изощренным зверствам, как-то: привязывала девку голой на морозе, морила ее сутками голодом, обваривала лицо кипятком. Так, убивая крестьянку Ларионову, Салтычиха в экстатическом порыве схватила свечу и поднесла пламя к волосам девушки. А крестьянку Петрову загоняли палкой в пруд и заставляли стоять по горло в воде по несколько часов, хотя на дворе был ноябрь.
Все эти зверства оправдывались лишь недобросовестным мытьем пола в хозяйских апартаментах. Била Салтычиха ногами в живот и беременных женщин, до смерти замучила двух двенадцатилетних девочек.
В отличие от убийц-одиночек Дарья Николаевна, выражаясь современным языком, сколотила бандитскую группировку — два-три гайдука, всегда готовые прийти на помощь атаманше, когда та устанет мучить человека, конюх и девка Аксинья Степанова. Двое последних выполняли роль гробовщиков — выполняли приказ кровожадной хозяйки не без удовольствия, с некоторой даже долей самодеятельности. Так, на тело Ларионовой они уложили грудного ребенка убитой, и младенец умер на морозе прямо на трупе матери. Но даже эти нелюди приходили в ужас при виде монстра в человеческом обличье.
Есть в кровавом списке Салтычихи и имена двух мужчин. Неизвестно, чем вызвал гнев помещицы Хрисанф Андреев, только после традиционной порки, которую осуществлял один из ее подельников — Богомолов, Салтычиха приказала беднягу привязать на несколько часов на морозе. Когда измученного Андреева втащили в теплую избу, Дарья Николаевна набросилась на Андреева и стала избивать палкой. Потом она схватила раскаленные щипцы и принялась вырывать у жертвы уши, лила ему горячую воду на лицо и пинала. Когда Андреев перестал подавать признаки жизни, она приказала Богомолову везти умирающего в Троицкое, так как дело происходило в Москве, в собственной резиденции Салтычихи. Естественно, несчастный по дороге скончался. Богомолов, не зная, что предпринять, попытался договориться со старостой имения Михайловым, чтобы тот похоронил убитого. Однако без церковного благословения труп придать земле законным путем было невозможно: покойник отошел в мир иной без причащения, да еще и при таких странных обстоятельствах. Михайлову вовсе не улыбалось быть крайним в преступлениях хозяйки, поэтому он довольно грубо осадил Богомолова, дескать, это твои проблемы. Гайдук растерянно пристроил труп на кухне в подполье и поехал… в Сыскной приказ. Неизвестно, то ли ужас обуял Богомолова от содеянного, то ли взыграла родная кровь — Андреев приходился Богомолову родным племянником, — но подельник Салтычихи предал хозяйку. Однако подкупленные ею ревнители порядка заключили изменника под стражу и быстренько доложили Дарье Николаевне о шатаниях в ее рядах.
По-видимому, предательство верного сообщника напугало убийцу, и она немедленно послала в Троицкое нарочного с приказом — труп выбросить. Но Михайлов, тоже струсивший, отказался выполнить приказ барыни. Тогда нарочный прихватил тело назад в Москву, а староста тем временем был вызван для объяснений с помещицей. Когда Михайлов вошел в горницу Дарьи Николаевны, то увидел, что за столом чаевничает известный чиновник полицейской канцелярии Иван Яров. Он-то и научил старосту что следует тому говорить, коли будет он спрошен высоким начальством. После чего Яров и Михайлов поехали в Кремль, где староста дал показания, опровергающие жалобы Богомолова — дескать, Андреев бежал несколько дней назад и найден был мертвым в лесу. К данным Михайлова приложили и освидетельствование трупа, составленное в Сыскном приказе. Богомолову за навет выдали 25 ударов кнутом и отпустили в руки родной матушки Дарьи Николаевны, которая, вероятно, в знак прошлых заслуг сообщника убивать его не стала, а посадила на цепь и приказала заковать в кандалы. Несчастного Андреева снова отвезли в Троицкое, где и похоронили после стольких мытарств.
По данным государева следствия, Салтычиха обвинялась в 38 доказанных убийствах. В списках ходило 75 имен жертв маньячки. Медицинского заключения здоровья обвиняемого тогда, конечно, не давали, но, думаю, многие согласятся — Дарья Николаевна была все-таки психически ненормальной и реализовывала свое возбуждение таким кровавым способом.
Интересно, что указом Екатерины от 12 июня 1768 года Салтычиху не только лишили дворянского сословия, материнских прав, всего имущества, но и постановили впредь именовать «сие чудовище мушиною».
Впрочем, нельзя сказать, что Дарья Николаевна после смерти мужа была обделена мужским вниманием. Длительные интимные отношения связывали вдову с землемером Николаем Андреевичем Тютчевым. Правда, в тот самый год, когда Салтычиху взяли под домашний арест, любовник надумал жениться и оставить надоевшую пассию. Никто не утверждает, что Николай Андреевич решил бросить Дарью Николаевну потому, что она попала в немилость властей.
Может, так совпало, но не зря же говорят, что несчастье не приходит одно. Салтычиха, услышав об измене Тютчева, поступила как заправская бандитка. Она накупила горючих веществ и приказала двум гайдукам подпалить дом обидчика, да так, чтобы непременно в огне погибли и неверный любовник, и его невеста. Но для сообщников одно дело было забивать беззащитных крепостных девок, а совсем другое — погубить дворянина. Они несколько раз отправлялись на задание, но возвращались ни с чем; в конце концов, слезливо взмолились — дескать, не вели, Дарья Николаевна, казнить, вели миловать — приказ ваш невыполним.
Салтычиха прослышав, что бесстыжий Тютчев будет проезжать со своей невестой по дорогам ее имения, выставила пикеты с целью убийства, но операция снова сорвалась — то ли кто-то опять «сдал» Дарью Николаевну, то ли Николай Андреевич, зная «крутой» характер бывшей любовницы, поостерегся.
Шесть лет длилось следствие по делу Салтычихи и закончилось в 1768 году. Екатерина озадачилась сложной проблемой. С одной стороны, помещица Салтыкова принадлежала к весьма уважаемому дворянскому роду, и прецедент наказания отпрыска аристократических кровей мог вызвать недовольство в некоторых кругах. С другой — царица хотела превратить судилище над преступницей в показательный, политический процесс, который призван был всему миру продемонстрировать намерение императрицы создать новое правовое государство.
Екатерина приказала лишить всех званий, имущества и отправить в ссылку всех мздоимцев и взяточников, покрывавших убийцу. Подельники Салтычихи приговорены были к публичной порке и последующей каторге. Не избежал наказания даже Богомолов, который перед этим содержался Салтычихой в кандалах. Ну а для виновницы 17 ноября 1768 года назначена была на Красной площади гражданская казнь. Екатерина так заботилась о воспитании подданных, что даже распорядилась прислать горожанам специальные приглашения.
Народу, конечно, собралось видимо-невидимо. В то утро шел крупный, хлопьями снег. Салтычиху привезли на площадь и приковали цепями к позорному столбу, повесив ей на грудь табличку со словами «Мучительница и душегубица». То-то отвели душу народные мстители: они плевали в нестрашную теперь маньячку, кидали в нее дерьмом и грязью.
Салтычиха была пожизненно заточена в яму под Соборной церковью Ивановского монастыря. По мистической казуистике истории этот храм был выстроен в честь рождения другого маньяка и изверга Ивана Грозного. Два раза в день решетка в склепе отодвигалась и Салтычихе просовывали еду. Выводили узницу только раз в сутки, чтобы она послушала издалека колокольный звон и посмотрела церковь. Доступ к священному алтарю убийце был запрещен. Тридцать три года просидела Салтычиха в яме и умерла дряхлой старухой. Ее имя стало ругательным у русского народа.

Наказание плетьми крепостного крестьянина. Раскрашенная гравюра

Почему набожная московская дворянка Салтыкова стала «мучительницей и душегубицей»? Этого ни следователям того времени, ни современным ученым, составлявшим ее психологический портрет, установить так и не удалось. Не смогли доказать и убийства 138 человек, в которых подозревалась она и ее приспешники. Но даже тех зверских расправ, которые следствию удалось подтвердить свидетельскими показаниями и фактами, хватило с избытком, чтобы навсегда сделать ее имя синонимом патологической жестокости.

Следствие поручили проводить надворным советникам московской Юстиц-коллегии Степану Волкову и Дмитрию Цицианову, но под контролем Сената и при периодических докладах лично императрице, что и позволило довести его до конца. Стоит отметить редкую для того времени добросовестность и старательность следователей, которым пришлось столкнуться с жестким противодействием московских чиновников.

Наказание батогами дворового в присутствии помещика. Гравюра конца XVIII в.

Изучение изъятых у Салтыковой счетных книг и допросы дворни позволили составить список из 138 человек, в смерти которых могла быть повинна помещица (50 человек числились «умершими от болезней», 72 - «безвестно отсутствовали», 16 - числились «выехавшими к мужу» или «ушедшими в бега»). Судьбу этих людей предстояло кропотливо изучить.

Следователям повезло, благодаря рутинной московской бюрократии в архивах канцелярии московского гражданского губернатора, Сыскного приказа, московского полицеймейстера сохранилось более 20 документов (жалоб крепостных на помещицу, актов осмотра тел и др.), которые были приобщены к делу. Судьба жалобщиков оказалось плачевной. Часть из них была сослана Салтыковой в Сибирь на каторжные работы (помещики в то время такие права имели), другие были жестоко биты и отправлены в дальние поместья (этим еще повезло) или содержались во внутренних застенках, оборудованных в подмосковной усадьбе Троицкое, этих выпустили только в период следствия.

В связи с тем, что остающаяся на свободе Салтыкова всячески препятствовала проведению следствия, Волков подготовил на имя императрицы прошение об отстранении помещицы от управления своим имуществом и деньгами, взятии ее под стражу и разрешении на ее допросы под пыткой. А также просил санкционировать проведение повальных обысков и допросов в поместьях Салтыковой и в московском квартале на Сретенке, где расположен дом обвиняемой. Все просьбы, кроме разрешения пыток, были удовлетворены.

Следствие вступило в новый этап. В феврале 1764 г. Салтыкова была взята «под караул». Видя серьезность намерений власти, свидетели стали разговорчивее, а противодействие со стороны московских чиновников уменьшилось. Дело начало наполняться конкретными фактами. Соседи Салтыковой и священники близлежащих церквей, Введенской и Иоанна Белоградского (похоронить человека можно было только при участии священника), смогли сообщить конкретные даты и имена убитых, что подтвердилось и при допросах дворовых людей. Масштабы допросов кажутся невероятными для того времени. В Москве, подмосковном Троицком и прилегающих к нему деревнях было опрошено более 430 человек.

Очень важными оказались показания священников, которые приглашались исповедовать умирающих и могли подтвердить, что причиной ряда смертей стали жестокие истязания. Было несколько случаев, когда московские священники отказывались хоронить женщин со следами убийства и требовали предъявления тел полиции для получения официальных разрешений на захоронение. В этих случаях убитых отвозили в Троицкое, где их похороны возлагались на старосту и местного священника. Но даже в подвластном Салтыковой Троицком случались «сбои».

В июле 1762 г. в Троицкое привезли еще живую Феклу Герасимову, которую следовало похоронить. По показаниям старосты Ивана Михайлова «и волосы у нее были выдраны, и голова проломлена, и спина гнила». Даже староста, ранее беспрекословно выполнявший требования помещицы, не выдержал. Тело умершей при нем женщины он повез обратно в Москву в канцелярию московского гражданского губернатора. Чиновники были вынуждены пригласить врача и сообщить в полицию. Врач Федор Смирнов, осматривавший тело, письменно зафиксировал многочисленные телесные повреждения, которые могли стать причиной смерти. В сыскной полиции дело замяли, тело отправили обратно в Троицкое для захоронения, но акт, подписанный Смирновым, сохранили.

Подобных актов в полиции оказалось несколько. Еще в 1757 г. Салтыковой была забита до смерти беременная Анисья Григорьева. Так как скончалась она без причастия, приглашенный священник отказался хоронить тело без официального разрешения. В полиции врач Николай Тележкин засвидетельствовал наличие на теле многочисленных открытых ран и следов побоев, а также гнилостных изменений кожи в области ранений, что свидетельствовало о долгих мучениях погибшей. Полицейские зафиксировали и слова мужа убитой, что она скончалась от побоев помещицы. Эти слова стоили ему жизни, по возвращении из полиции он был жестоко избит и сослан в дальнее поместье, где вскоре скончался.

Всего же в ходе следствия была доказана вина Салтыковой в смерти 38 человек, в смерти еще 26 человек она была «оставлена в подозрении», так как достоверных доказательств собрать не удалось. Были зафиксированы факты жестоких истязаний и побоев, жертвы которых остались живы. А также установлена ее вина в «злоумышлении на жизнь капитана Тютчева». Подручные Салтыковой, назначенные для расправы над бросившим ее любовником, побоялись убивать офицера и смогли предупредить его о готовящемся покушении.
В октябре 1768 года, когда следствие, наконец, было закончено, вышел приговор Екатерины II Дарье Салтыковой. В нём помещица лишалась всех имений, дворянского сословия, титулов, была приговорена к смертной казни, которую потом императрица заменила пожизненным заключением, и лишалась права называться женщиной. Наказание осужденной помещицы было исполнено 17 октября 1768 г. на Красной площади в Москве. В 11 часов утра Дарья Николаевна Салтыкова была доставлена на площадь под караулом конных гусар; в черном возке рядом с бывшей помещицей располагались гренадеры с обнаженными шпагами. Салтыкову заставили подняться на высокий эшафот, там был зачитан указ императрицы Екатерины Второй от 2 октября 1768 г. Салтыкову привязали цепями к столбу, на шею ей надели большой деревянный щит с надписью "мучительница и душегубица". По истечении часа Салтыкову свели с эшафота и усадили в черный возок, который под воинским караулом направился в Ивановский женский монастырь (на Кулишках).

В монастыре, куда прибыла осужденная после наказания на Красной площади, для нее была приготовлена особая камера, названная "покаянной". Высота отрытого в грунте помещения на превышала трех аршин (т. е. 2,1 м. ), оно полностью находилось ниже поверхности земли, что исключало всякую возможность попадания внутрь дневного света. Узница содержалась в полной темноте, лишь на время приема пищи ей передавался свечной огарок. Салтыковой не дозволялись прогулки, ей было запрещено получать и передавать корреспонденцию. По крупным церковным праздникам Салтыкову выводили из ее тюрьмы и отводили к небольшому окошку в стене храма, через которое она могла прослушать литургию. Особая дощатая ограда, закрывавшая пространство между выходом из камеры и окном, не давала возможности посторонним видеть Салтыкову и тем самым препятствовала всяческому общению с людьми.

В подземной тюрьме Дарья Салтыкова содержалась вплоть до 1779 г., т. е. 11 лет. Затем в режиме ее содержания произошло заметное послабление: Дарью Салтыкову перевели в каменную пристройку к храму, в которой имелось зарешетченное окошко. Посетителям монастыря было дозволено смотреть в это окошко и даже разговаривать с узницей. Сохранились воспоминания современников о том, что многие жители Москвы и приезжие приходили в Ивановский монастырь сами и приводили с собой детей специально для того, чтобы посмотреть на знаменитую "Салтычиху".

Вплоть до самой своей смерти, последовавшей 27 ноября 1801 г., Дарья Николаевна Салтыкова содержалась в каменной пристройке к Соборной церкви Ивановского монастыря. Впоследствии ее камера была приспособлена под ризницу. До нынешних времен историческая церковь, увы, не сохранилась: ее разобрали в 1861 г.

Отсюда.
«Людоедка» просидела в темнице тридцать три года, превратилась в безобразную старуху и до конца своих дней так ни в чём и не созналась. Она состояла в любовной связи с молодым смотрителем, от которого даже родила ребёнка.

Подмосковное имение Троицкое и деревня Тёплый Стан, в котором совершала злодейства кровожадная помещица, были проданы сначала мужу родной сестры Салтычихи, брянскому дворянину Ивану Никифоровичу Тютчеву, а затем Николаю Тютчеву, который вместе с женой скупал участки земель и крестьян. Спустя несколько лет Тютчевы стали довольно состоятельными людьми, во владении которых числились более двух тысяч крестьянских душ.

Решением императрицы Салтыкову лишили дворянства и приговорили к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и человеческого общения. Её имущество было передано сыновьям, с опекой до их совершеннолетия. Священник Петров из Троицкого и двое подручных помещицы были биты кнутом, клеймены и сосланы в Сибирь на каторжные работы. Из московских чиновников, несколько лет потворствовавших преступлениям Салтыковой, никто не пострадал.

[Ирина]

Друзья мои, у нас же есть раздел Статьи.
Кто-нибудь знает о его существовании?

В частности, по истории района, сейчас там следующие материалы:
Верхние и Нижние Тёплые Станы. История
Древняя быль московских кварталов
История Юго-Запада Москвы. М.: “Мосгорархив”, 1997.
Москва: кольца столетий / глава из книги
Памяти Салтычихи
Путешествие по новой Москве / глава из книги
Страшные тайны Теплого Стана
Теплые Станы
Теплый Стан. Первые владельцы
ТЁПЛЫЙ СТАН из книги "Края Москвы"
Характеристика района

Там можно размещать интересные материалы с указанием источников, авторов и т. п.
Так что, если что есть, чем поделиться - присылайте модераторам. Они разместят.

[Jayna]

Цитата:

О Теплостанской возвышенности вспоминают разве географические словари.

Теплостанскую возвышенность можно заметить ещё в наши дни. Самая высокая точка Теплостанской возвышенности находится у станции метро "Тёплый Стан" на пересечении Профсоюзной улицы и Новоясеневского проспекта - 255 м над уровнем моря. Там въезд в подземный гараж ТК "Принц Плаза", на верху которого установлен золотой орёл. Если оценить рельеф земной поверхности, то от орла почва спускается вниз на все четыре стороны. Правда, из-за строительных работ созданный природой ландшафт должен нарушаться.

[povelitel]

Не знаю, кто как, но я помню, немного за МКАДом по Калужскому шоссе и около него же на стороне современной Икеи я видел колодец деревенский, сохранившийся до начала 2000-ых годов. Сейчас его нет. Это, наверное - самый последний свидетель бывших двух деревень Тёплых Станов.
Кстати, на этой же стороне Калужки совсем недалеко на возвышении есть несколько могил среди деревьев. Скорее всего, они как-то с деревней тоже связаны. Вот, если есть желающие запечатлеть иторию района - пожалуйста, вот сюжет для фотографий.

[Antah]

Это пара военных могил, одна из них - известная могила сапера Слесарчука.
Фотографии есть у нас в соответствующей теме - http://www.teplak.ru/frm/viewtopic.php?t=27543

Но сам сходить к могиле я до сих пор не сходил.

[povelitel]

Там 60 страниц темы )

[Antah]

povelitel писал(а):

Там 60 страниц темы )

Как это ты насчитал??? По-моему, только восемь.

[povelitel]

Всё равно много :]

[Товарищ Теплостанов]

Jayna писал(а):

Цитата: О Теплостанской возвышенности вспоминают разве географические словари. Теплостанскую возвышенность можно заметить ещё в наши дни. Самая высокая точка Теплостанской возвышенности находится у станции метро "Тёплый Стан" на пересечении Профсоюзной улицы и Новоясеневского проспекта - 255 м над уровнем моря. Там въезд в подземный гараж ТК "Принц Плаза", на верху которого установлен золотой орёл. Если оценить рельеф земной поверхности, то от орла почва спускается вниз на все четыре стороны

и падает вниз стремительным домкратом.

[Ира-25]

povelitel писал(а):

Не знаю, кто как, но я помню, немного за МКАДом по Калужскому шоссе и около него же на стороне современной Икеи я видел колодец деревенский, сохранившийся до начала 2000-ых годов. Сейчас его нет. Это, наверное - самый последний свидетель бывших двух деревень Тёплых Станов. Кстати, на этой же стороне Калужки совсем недалеко на возвышении есть несколько могил среди деревьев. Скорее всего, они как-то с деревней тоже связаны. Вот, если есть желающие запечатлеть иторию района - пожалуйста, вот сюжет для фотографий.

Первые жители (с 70-х годов) Теплого Стана рассказывают, что в 1972 году, когда они въезжали в первые дома по ул. Теплый Стан, деревенские дома (т. е. как раз деревня Теплый Стан) еще сохранялись вдоль Профсоюзной, там и колодцы были, и собаки на цепях. Почта была в деревенском доме ближе к МКАД. Автобусы от Калужской ездили по боковому (сейчас) проезду, а основная Профа (ее продолжение от Калужской) позже была проложена. Поворота на Ясенево, как и самого района Ясенево, тогда еще не было, туда шла деревенская дорога. Ул Теплый Стан не была еще заасфальтирована - бетонка была.

[Товарищ Теплостанов]

Всё правильно рассказывают, но поворот на Ясенево был, о чем вы собственно сами и пишите. По сути "эска" Новоясеневский пр-т и улица Тёплый Стан - это заасфальтированные проезды между домами деревни Тёплый Стан. Надо было спрямлять сразу!!!